Я боюсь, что моя дочь вернется

Мы три дня искали ее с ужасом в душе: жива ли? Нашли в подвале. Пьяную.

Не хочу рассказывать все, что мне пришлось пережить за эти семь лет. Она бросила школу, моя квартира превратилась в притон. Пропадали вещи. Возвращаясь с работы, я никогда не знала, кто откроет мне дверь: пьяный уголовник, который тут же начнет звать меня «тещей» или мой насмерть перепуганный сын. Он на пять лет младше Оли. И за его я боялась больше всего.

За Олю мы боролись как могли: лечили ее от алкоголизма в областном центре, а от наркомании – в республиканском. Она убегала отовсюду. Ее ловили, она клялась, что это в последний раз. И все сначала…

Чтобы уберечь от нее сына, я попросила свою маму приютить свою непутевую дочь. Та приняла внучку со всем радушием, на какое только была способна. Но Оля через два дня нашла деньги, накопленные бабушкой  на похороны, и устроила в ее квартире пьяную оргию, от которой моя мама спасалась у соседки.

Нет, мы не прогоняли Олю из дому, но когда она собрала свои пожитки и уехала в неизвестном направлении, мы погоревали, но вздохнули с облегчением. Я не слышала о своей  дочери  целых полтора года. Ни одной весточки! Ни звонка, ни известий через знакомых. Я не знала, жива ли она. Знакомые не понимали и не понимают до сих пор, как это я живу, не зная, что с моей дочерью. Почему не лопается мое сердце? Почему голова седая только наполовину в сорок лет? Да, я живу… Отплакала свое…

Мне даже сейчас страшно сказать, что я больше не люблю свою дочь, что для меня она давно умерла. И, когда она позвонила мне после полутора лет молчания, я не ощутила радости. Только страх. Страх перед тем, что чужой, абсолютно чужой мне человек вновь войдет в мою жизнь. И принесет с собой мрак… Оля сказала, что скоро приедет. Что она больна, очень больна…

Скажите, что должна сделать на моем месте мать? Вновь открыть перед этим мраком дверь? Но есть ли у меня право рисковать сыном? Ему сейчас 16 . Да, забыла сказать: 5 лет назад от нас ушел мой муж и отец моих детей.

- Не могу жить в позоре, - сказал.

А я вот могу… Он женился во второй раз, есть дочь. А я одна.

Я не боюсь сказать, что не люблю свою дочь. Что все материнские чувства во мне выжжены. Я – чудовище?

Но кто тогда  моя дочь? Скажите мне, в каком возрасте заканчиваются взаимоотношения «мать-дочь» и напротив друг друга оказываются два взрослых человека? С одинаковой ответственностью за свои поступки?

Не хочу оправдываться, но все-таки скажу: кто может, поверьте мне на слово – я сделала все, что могла. Нет такого способа помочь ей, который мы не испробовали! Если не верите, значит, никогда не сталкивались с этим…

Зачем пишу? Наверное, чувствую, что все-таки вру себе. Что Оля все еще любима мною, только из-под пепла на душе этого не слышно. Может, попробовать в последний раз? А если она и сына с собой уведет?


Светлана