Михайлина Скорик — известная медиа-менеджер, журналист, редактор ТВ, переводчик, аграрный аналитик. Она поделилась с порталом tochka.net тем, как прошла путь от автора провинциальных газет до главного редактора одного из самых масштабных телеканалов Украины.
В нашей галерее ты сможешь увидеть Михайлину в привычной рабочей атмосфере, которая вдохновляет ее на плодотворную работу в области медиа.
Вы родились в семье журналистов. Решение пойти по стопам родных было очевидным или неожиданным и трудно принятым?
Сложно ответить, потому что я никогда не думала, кем я хочу быть. Когда ты живешь в семье журналистов, ты все видишь изнутри с самого начала. Мой отец был собственным корреспондентом газеты "Факты и комментарии" г. Днепропетровска либо "Киевские ведомости" этого же города. В порядке вещей, когда у тебя в 7:30 звонит телефон. Ты будишь папу: «Пора на работу», — и он туда выезжает.
В семье журналистов ты понимаешь, что твоя личная жизнь и профессия тесно связаны. Если случается большое происшествие, как сейчас военные события, не имеет значения, в какое время суток это произошло. Это случилось — ты подрываешься и едешь на место. Я много лет в этом жила и даже никогда не думала, хочу я такой жизни или нет. Просто трудно представить, как это может быть по-другому. Долгое время я фактически не писала. Не любила это. Я любила читать, болтать.
Это пришло, наверное, в 11 классе. Когда отец увидел, что я умею писать, он сказал: «Ты должна быть газетным журналистом, как я, как мама. Это очень важно, чтобы у нас была династия». Я говорю: «Папа, может, я пойду в историки — у меня это тоже неплохо получается». Он ответил: «В историки ты всегда сможешь пойти, а журналистика — это хорошее ремесло, которое тебе в будущем гарантирует интересную жизнь».
Мне нравится сейчас, что та журналистика, которая была в 90-х, когда я выбирала профессию, и сейчас — совершенно разные профессии. У нее стало больше специализаций. Современный журналист — не тот, который умеет писать длинные тексты на 10000 знаков. Он редактирует, умеет снимать видео, монтирует его. Сейчас я понимаю, что журналистика — реально очень интересная профессия. Для меня это не ведущий, который сидит в кадре и просто читает текст. Журналистика — это профессия, которая позволяет в один день общаться с бомжом, а в другой — с президентом. Если ты настолько любопытен, что тебе и бомж, и президент интересны одинаково, значит, ты в правильной профессии.
Вы работали в разных медиа-проектах. Что вы взяли из каждого из них? Какой стал проходящим этапом, а какой изменил вас? Сможете что-то выделить?
Мне кажется, что для любого профессионала важно его первое место работы. Иногда младшие друзья спрашивают, как им выбрать первое место работы. Допустим, ты заканчиваешь университет, и у тебя есть контора, которая тебе очень нравится. Ты должен попасть туда в любом случае.
Это может быть украинская или международная контора, кому-то может нравиться проект "Дуся", он хочет писать в желтом формате, кому-то нравится Катя Осадчая, ВВC или . Если ты совсем молодой человек, ты должен постараться попасть туда, где тебе нравится больше всего — проверить себя. Мне очень повезло с моим первым местом работы. Это был 98 год, одна из прогрессивных ежедневных газет.
В Днепропетровске?
Нет, то, что было в школьные годы, я не считаю серьезной работой. Моя первая серьезная работа — это газета "Україна молода". Она была ежедневной, выходила 5 раз в неделю, была большая интенсивность. У меня там была абсолютно экзотическая должность: я была корреспондентом по сельской тематике (агропромышленный комплекс, пищевая промышленность). Это было очень интересно, когда ты, студент 3-го курса, и ходишь на совещания в Министерство сельского хозяйства. Когда ты попадаешь на совещание к премьер-министру, понимаешь, как работает государство, как все это происходит — все видишь изнутри.
В возрасте 20 лет ты понимаешь государственные процессы очень глубоко. Если в начале моей карьеры преподаватели в университете рассказывали, как важна специализация и нужно свою отрасль очень хорошо знать, то позже мы с коллегами пришли к выводу, что совсем не имеет значения, насколько глубоко ты знаешь отрасль. Журналистика — это ремесло, как столярка, — если ты знаешь, как правильно строгать и сделать красивое окно, то ты сделаешь табуретку. Это разные вещи, но это тоже предмет интерьера. То есть если ты владеешь ремеслом, ты сегодня можешь написать о сельском хозяйстве, а завтра стать военным корреспондентом. Даже сейчас можно увидеть, сколько за год появилось военных корреспондентов.
Если ты умеешь правильно общаться с людьми и потом подавать эту информацию, то не имеет значения твоя первичная специализация. Такой же принцип на Западе. Там очень часто, раз в 2–3 года, люди меняют направление деятельности. Первое место работы, во-первых, показало весь процесс изнутри, а во-вторых, дало понять, что важно развиваться и не бояться, двигаться вперед. Из газеты ты вполне можешь пойти на телевидение.
Сейчас это очевидно, а тогда все считали, что у журналиста должна быть жесткая специализация, то есть из газеты ты должен уйти на пенсию. Тогда это было то, чему нас учили в университете. Моя первая работа показала, что если ты пишешь о сельском хозяйстве, и в Украине происходит акция "Украина без Кучмы", ты берешь камеру, снимаешь это все и об этом пишешь.
Я поработала в газете, потом спокойно перешла на телевидение, тоже было интересно, ведь телевидение совсем другое. Оно только на первый взгляд поверхностное, а на самом деле это большой труд. Он другой, его нельзя делать, как газету. Потом появились интернет-проекты, очень интересные. Та же tochka.net, которая запустилась с самого начала, опередила свое время. То, что пытались выстроить в 2010 году, получилось выстроить в 2013–2014, когда люди массово начали читать интернет, смотреть телевидение в этой стране.
В 2010 не понимали, что это такое может быть. Например, в Польше, Великобритании, США аудитория уже туда ушла. Интернет объединил в себе принцип газетной работы, телевидения в упрощенной форме, в какой-то мере радио. Интернет объединил все виды медиа и распространил информацию быстро и на весь мир. Ты можешь запостить это в Киеве, а потом, через месяц, приедут твои друзья из Варшавы и скажут, что видели это на польском телевидении. Ни одно другое медиа не дает такой скорости распространения.
Секрет успеха Михайлины Скорик — какой он? Он вообще существует? Вы преодолели большой путь.
Секрет успеха? (смеется). Я не знаю. В своей жизни и карьере я никогда не стремилась к успеху. Я просто всегда старалась делать то, что мне интересно. Когда в каком-то проекте я понимала, что это не мое и неинтересно, я старалась из него побыстрее выйти. Секрет успеха любого человека — это делать то, что реально нравится. Конечно, все, что ты делаешь, не может нравиться на 100%.
Я уже говорила о бомже и президенте. Ты можешь ехать к президенту и думать, какое классное интервью получится, прождешь его 2 часа, увидишь 10 минут, вы сфотографируетесь, и за эти минуты не будет шанса задать ему вопрос. Вопросов было только 2, а ты не успел попасть в эти два человека. От такой работы ты не можешь получать большое наслаждение. Но, во-первых, ты увидел президента, а во-вторых, не всегда получается делать то, что нравится. Если ты занят своим делом, то вот формула успеха.
Главное — определиться: твое это или не твое. Я пару раз думала, чем бы я занималась, если бы не была журналистом. Когда я писала о сельском хозяйстве, я думала, что смогла бы быть хорошим фермером. Сейчас я в этом уже не уверена. Сейчас отрасль поднялась на такой уровень, что если ты хочешь быть фермером, нужны хорошие деньги, чтобы стартовать с нуля. Есть много маленьких ниш, в которых ты сможешь быть востребованным.
Лучше меньше, но лучше?
Да. Как ни странно, чем дольше я работаю, тем больше убеждаюсь, что я в жизни мало чего умею делать так же хорошо, как я понимаю профессию журналист. Сейчас, когда Украина находится в состоянии войны, многие говорят, что нужно поддерживать фронт, идти воевать, но я убеждена, что информационная война не менее жесткая, чем война физическая.
Кто, как не журналисты, должны сейчас делать свою работу хорошо, чтобы люди понимали, что происходит и могли принимать взвешенные решения. Сейчас информации не хватает, как никогда. Очень здорово, что многие журналисты едут туда, смотрят и рассказывают, как есть. Если они поехали в Мариуполь, то честно говорят, что в микрорайоне "Восточный", который был обстрелян, верят в то, что в них стреляли "Правосеки" или вооруженные силы Украины. Быть военкором или журналистом сейчас не менее важно, чем быть солдатом или генералом.
В мае 2010 года вы участвовали в движении "Стоп Цензуре!" Насколько важна для вас свобода слова? Может ли ее отсутствие убить действительно качественные новости?
Свобода слова и правдивое информирование сейчас гораздо более важно, чем построить огромную пропагандистскую машину, которая боролась бы с пропагандой соседней страны. Сейчас есть 2 точки зрения. Одна — то, что мы живем в условиях пропаганды, и нам нужно построить такую же мощную пропаганду. Лучший способ борьбы с пропагандой — это правдивое информирование и смех. Они эффективны. Это суть контрпропаганды.
Не секрет, что есть преступления, которые происходят по вине наших военных. Сколько было скандалов, что они пьяные, в взвинченном состоянии останавливали другие машины, что-то отбирали, кого-то били. С точки зрения пропаганды мы должны об этом молчать, то есть работает самоцензура, ведь это наши герои. Но нет, мы должны правдиво разбирать все проблемы.
Это как раз проблема людей на Донбассе, которые не могут сориентироваться и верят в бредовые пропагандистские истории, что украинцы верят в то, что Черное море выкопали вручную, долго мылись, и поэтому там сероводород, или о распятых младенцах, снегирях и тушенке. Они начинают в это верить, потому что долгое время Донецкая и Луганская область жили в монополии определенных медиа, и они рассказывали о происходящем очень дозировано, там была региональная цензура, более жесткая, чем она была в это же время в Киеве.
Всю информацию, которую вам передает медиа, пусть она и перепроверенная по стандартам, нельзя принимать на 100%. Журналисты тоже люди, и они могут ошибаться. Нужно все сопоставлять с тем, что видим. Свобода слова — это одна из базовых свобод каждого человека. Если она есть, то общество более здорово. Тогда в нем больше людей, способных осмыслить критически любую информацию.
Кроме основной работы, вы еще и активный общественный деятель, патриот своей страны. Сложно ли совмещать эти понятия? Часто приходится много доказывать людям. Как это — идти против толпы?
Идти против толпы — это не совсем правильное высказывание. Каждый человек имеет собственное мнение, и вместо толпы я вижу много людей с разными мнениями. Я не люблю понятие "толпа". В ней каждый — это индивидуальность. Нам может не нравиться то, о чем человек думает. Может казаться, что эта толпа единая, но все люди разные. Есть кто-то более радикальный, кто-то — менее. Кто-то вообще из интереса пришел и вообще не поддерживает митинг, на который пришел.
Зачем такие равнодушные туда приходят?
Иногда из интереса, иногда это провокаторы. Если мы употребляем фразу "идти против толпы", то я часто не понимаю, что со стороны это может выглядеть абсолютно по-другому. Я стараюсь всегда делать так, как считаю правильным. Иногда, через некоторое время, приходит понимание того, что можно было что-то сделать по-другому. Иногда это происходит автоматически или интуитивно, не всегда это происходит с холодным расчетом. Иногда это просто случайность.
У меня в прошлом году был самый большой скандал, связанный с событиями 2 мая в Одессе, когда был сожжен дом профсоюза. Так вышло, что первое видео с места пожара появилось в социальной сети Вконтакте, раньше его нигде не было. Из этой соцсети невозможно вставить видео в нашу админку, и я его перелила на .
Для меня важнее всего было видеть картинку пожара, масштаб. Я меньше обратила внимание на то, что там все комментировала барышня, которая радовалась: "Сейчас все сгорят". Она жестко это видео комментировала. В тот момент, когда я его заливала, это было первое видео и не было видно масштаба трагедии. Мы не понимали еще тех последствий, о которых стало известно через 2 часа. Это было начало трагедии. Там было видно, как дом зажигается, как горит, но не было понятно, что это будет стоить жизней такому количеству человек. Я его перелила на свой личный канал на . Мы не "замьютили" звук, хотя могли это сделать и использовали это видео.
Пророссийской аудиторией Одессы это было воспринято как факт, что я была в Одессе и комментировала это видео, хотя все было корректно описано, сказано, откуда это взято. Мое имя попало на российские форумы, в черные списки людей, которым грозит расправа, если они попадут в Одессу. Была жесткая двухнедельная кампания против меня в соцсетях и на YouTube. Что делают в таком случае? Закрывают доступ к соцсетям, они позволяют себя обезопасить от агрессивных троллей. Если бы я понимала последствия, я бы все сделала по-другому. Мы бы, скорее всего, использовали это видео, но "замьютили" звук.
Была ситуация, когда песня Валерии, Олега Газманова и Иосифа Кобзона о санкциях транслировалась на Интере. Это вызвало бурю негодований и эмоций. Как вы можете это прокомментировать?
Там другая история. Скандал возник из-за того, что телеканал Интер в новогоднюю ночь оттранслировал за 2013 год "Новогодний (голубой) огонек". Это не было свежее видео 2014 года, это был старый концерт. В связи с тем, что Валерия, Олег Газманов и Иосиф Кобзон себя дискредитировали поездками и поддержкой сепаратистов в Донецке и Луганске, было понятно, что эти люди нежелательны для украинской аудитории.
Ни для кого не секрет, что 1 января программа "Подробности" (а я работаю главным редактором этой программы, и мы отвечаем на новостной блок), высказала свое негативное отношение к этому. Такого нельзя было делать. Это было нагнетание конфликта, который и так высок в нашем расколотом обществе. Если эти звезды задели и напрямую обидели часть украинцев, стали персоной non grata в Украине, у Кобзона забрали звание почетного гражданина Днепропетровска, где он начинал карьеру, то это что-то значит.
Нужно, чтобы этот конфликт прошел. Кобзон может измениться, передумать, сам извиниться, то, что он делал — история знает много случаев. Сейчас же он жестко поддерживает сепаратистов, нельзя его показывать на национальном украинском телеканале.
Сложно ли вам руководить столькими людьми? Какой нужно быть, чтобы умело и талантливо организовывать телевизионное и интернет-пространство? Как бы вы себя охарактеризовали?
У меня 13 человек в подчинении, это не много. Даже на tochka.net было 60. Не секрет, что я довольно жесткий руководитель, и я тщательно фильтрую команду, с которой работаю. Я перфекционистка, и это самое тяжелое. Когда ты видишь, что кто-то может делать лучше, а в силу личных обстоятельств или плохого настроения он делает плохо, то мне сложно пройти мимо и сказать: "Слышь, я понимаю, что у тебя плохое настроение, поэтому 2 дня ты делаешь лажу, а на третий, будь добр, вернись".
Я лучше скажу, что это большая лажа, поэтому мне все равно, какое у тебя настроение. Ты на работе, значит, делай ее ровно и одинаково хорошо. Часто видишь, когда человек не на своем месте, занимается не тем. Я долго это терпеть не буду (смеется). Скорее всего, скажу это прямым текстом. Если человек впечатлительный, то постараюсь сделать это помягче. Не всегда получается. Другая важная вещь, что нужно делегировать людям полномочия. Плохой тот начальник, который настолько занят своей работой и делает много ее, что когда подчиненные уходят домой, он сидит работает. Они еще не пришли, а начальник уже на месте. Это неправильно.
Каждый должен делать свою работу, и желательно на 80–90% выкладываться. Такой коллектив эффективен. Ты можешь спокойно на 2 недели уехать и понимать, что все не завалится, не разрушится — тогда эта команда работает. Ты из него уйдешь, а он будет продолжать развиваться. В зависимости от того, пришел после тебя лучший или худший руководитель, он будет развиваться чуть быстрее или медленнее, но он не развалится. Если все построено на руководителе, то когда он уходит, остается выжженный лес. Тогда это была не команда, а проект одного человека.
Что для вас сложнее: руководить или подчиняться?
Это зависит от шефа, если подчиняться.
Вам сложно найти человека-начальника, которому вы бы с радостью доверились?
Я никогда не соглашаюсь быть где-то, если с этим человеком я работать не смогу. За все время моей работы у меня ни разу не было такого шефа. Меня берут на работу либо те люди, с которыми у нас есть полное взаимопонимание, либо понимание, что мы договоримся, либо мы не договариваемся, и я не получаю контракт.
Не могу сказать, что руководить легко. Это большая ответственность и привязка. Все новогодние и рождественские праздники пришлось работать. Не всегда это приятно, но зато в результате мы имеем рост трафика. Иногда эта ответственность забирает у тебя кусочек частной жизни, но по-другому не получается.
Иногда, наверное, даже не кусочек.
Не знаю. Это может быть временно или на каком-то этапе. Нельзя на 100% жить работой. Если так происходит, тогда жизнь проходит. Кроме работы, обязательно должно быть что-то еще: увлечения, любовь, друзья. Если у тебя нет на это времени, то ради чего ты работаешь? Сжечь себя как-то грустно.
Если бы появилась возможность вернуться на 15 лет назад, что бы вы сказали себе той?
Не знаю (смеется). 10–15 лет назад я была другая. Я читала другие книги, у меня были другие друзья.
Сделали бы вы что-то в жизни по-другому, если бы знали тогда, что впереди? Хотели бы пройти все снова со всеми лишениями и победами?
Я никогда не думаю о прошлом "если бы". Это невозможно. Есть жизнь, которую нельзя переделать даже мысленно. Ты идешь по дороге, и впереди есть развилка. Если ты пошел направо, то вернуться и пойти налево нереально. Нет никакой гарантии, что если ты пойдешь налево, то там будет что-то лучше. Нет ничего хуже, чем вернуться с мыслью о чем-то лучшем, а потом разочароваться.
Ты же не понимаешь, где белая полоса, а где — черная. Мне нравится шутка, в которой ты думаешь, что это черная полоса, а она еще, оказывается, белая. Особенно сейчас так сплошь и рядом. Пока ты думаешь, какие ошибки были в прошлом, сейчас делаешь новые. Каждый день ты можешь ошибиться снова.
Нужно думать не о прошлом, а о будущем? Или о настоящем?
Даже не так. Нужно жить здесь и сейчас. Многие друзья именно сейчас пришли к такому выводу. Не знаю, это возраст или время. Кто-то мечтал построить дом, кто-то — выплатить кредит на квартиру. Сейчас они говорят: "Нет, если я хочу куда-то поехать, я должен поехать. Если хочу пойти учиться, я должен пойти учиться". В Европе учатся до 45 лет, получают второе или третье высшее образование и двигаются вперед. То, что тебе хочется сделать, нужно делать сейчас. Если результат тебя разочаровал, то это либо было не твое, либо ты не приложил максимум усилий.
Что бы вы сказали завистникам и недоброжелателям, если такие имеются?
Не знаю. Кроме виртуальных завистников и недоброжелателей, других я в последние годы не встречала лицом к лицу. Виртуальных я причисляю к троллям. С ними не нужно спорить, их нужно игнорировать. Я стараюсь избегать общения с людьми, которые мне неприятны. Моя концепция избегания общения не подразумевает разговоров с ними в принципе. Каждый человек должен заниматься своей жизнью, а не лезть в другую.
Можете ли вы согласиться с утверждением, что будущее Украины только в наших руках: в руках каждого украинца? Нужно же начинать с себя, а не ждать, пока все сделают другие?
Твоя жизнь зависит только от тебя. Понятно, что есть окружение: семья, друзья, но ведь ты руководишь своим окружением. Я надеюсь на друзей, партнеров, на тех, с кем общаюсь каждый день, и от которых зависят ключевые решения, но каждый сам кузнец своего счастья. Фраза банальная, но очень точная.
Я понимаю, что в жизни бывают моменты, когда ты себя чувствуешь парусником без руля: тебя несет, а ты никак не можешь на это повлиять. Такой период скоротечен, он всегда длиться не может. Его нужно переждать. Чем бы это неприятное путешествие ни закончилось, нужно подняться, взять руль в свои руки и двигаться в том направлении, которое тебе кажется правильным.
Все самые яркие и интересные новости смотри на главной странице женского портала tochka.net
Подписывайся на наш Facebook и будь в курсе всех самых интересных и актуальных новостей!
Комментарии